«Ревизор» Николая Гоголя

🔗 Отсутствие прямых авторских оценок. Оценка автора заменена самооценкой героев, их саморазоблачением. Это делает поиск психологического рисунка роли для актера и режиссера более интенсивным и интересным.

🧳 Актуальный социальный контекст. «Ревизор» пьеса о насущных русских бедах: бездарных чиновниках, злоупотреблениях на местах, преступной невежественности и чрезмерной доверчивости.

⏳ Вневременной подтекст: необходимость ответа за свои грехи нависает, как карающий меч, над всеми героями комедии. Этот подтекст содержит в себе и финальная сцена «Ревизора».

Познакомимся со свежими постановками «Ревизора» через критические выдержки и комментарии лектора по литературе — Александры Котовской.

🔶 Анна Нехаева о «Ревизоре» в «Табакерке»

🗣 «Постановка 1991 года: режиссер (Сергей Газаров) и действующие лица — те же, актеры и эпоха изменились [Получается, актеры прожили с «Ревизором» значительную часть жизни]. Худрук театра Владимир Машков стал городничим. Костюм Городичего — черные сапоги, строгие штаны, белая рубашка и щеголеватый сюртук. В финале Машков выходит при полном параде и даже в горностаевой мантии. [Он – воплощение власти, вечной, вне контекста и времени. У Гоголя земная власть уродлива, временна и ненадежна. Однако сами чиновники мыслят царящее безобразие как вечное].

Хлестаков — один из самых юных в истории российского театра. Его сыграл Владислав Миллер. Герой выглядит как хипстер: в оксфордах, подвернутых брюках чинос, льняном пиджаке, арафатке и классической шляпе. Так столичный гость выделяется из провинциальной толпы [Хлестакову главное, «чтобы костюмчик сидел» — это гоголевский ход].

С первых минут на сцене Хлестаков не может усидеть на месте: прыгает по перилам, отбивает на них чечетку, быстро забирается на второй этаж особняка городничего [Шут или артист, готовый перетянуть на себя внимание зрителей].

Не отстает от него и очарованная ревизором супруга градоначальника Анна Андреевна (Яна Сексте): резво спускается на занавеске с балкона и разве что не выпрыгивает в зрительный зал. Не сдерживается она и в костюмах: предстает то как Нефертити, то как российская императрица [Она играет во власть, примеряет на себя образы власти]».

🔶 Та же Анна Нехаева о «Ревизоре» в Театре на Малой Бронной.

🗣 «Действие перенесено в начало 20 века [Таким образом можно избежать временной отдаленности, приблизить действие к зрителю]. Начало „Ревизора“ выглядит как картина малых голландцев: застывшие на темном заднике мужчины в средневековых монашеских плащах словно позируют художнику. Тишину сцены разбавляют лишь редкие звуки воды. [Малые голландцы воспевали радость простого быта. Быт „Ревизора“ уродлив. В целом такое решение поддерживает структуру „спектакля в спектакле“, которая фактически скрыто используется Гоголем. Все герои разыгрывают фарс, хоть и не осознают этого].

Но все по Гоголю. Судья Ляпкин-Тяпкин берет взятки борзыми щенками, почтмейстер беззастенчиво вскрывает письма отправителей, ассигнованная сумма на строительство церкви при богоугодном заведении благополучно „пристроена“, а на улицах „кабак и нечистота“.

Городничий (Леонид Каневский) мил, его супруга Анна Андреевна (Лариса Тужаева) знай себе мечтает и распекает дочь (Таисия Ручковская). Марья Антоновна, не обращая внимания на крики матери, читает книги, занимается гимнастикой, прыгает в бассейн, окатывая зрителей волной брызг [Дочь видит себя современной и образованной, отделяется от родителей, но и она тоже верит вранью Хлестакова]. И тут же покупается на лесть ревизора, и ее можно понять (его играет Даниил Страхов).

Хлестакова режиссер задумал избалованным кутилой. В первом акте Страхов — заложник своей характерной внешности. Красавцу и талантливому драматическому артисту тесно в рамках простого вруна — у Даниила слишком большой потенциал, чтобы притворяться обычным безыскусным лжецом. Но позже Хлестаков запускает круговорот абсурда. От его авантюрных выходок и фантазий, которые придумываются на ходу, не оторваться [Хлестаков и должен быть красив и притягателен, его ложь должна быть вдохновенна].

Концовка не отходит от оригинала — зритель долго смеется. Темы взяточничества и самоуправства все так же современны, как и фраза городничего „Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!“».

Поговорим о «Ревизоре» в Малом театре через выдержки из отзыва о постановке Алены Карась.

🗣 «Режиссер — Юрий Соломин. Прежде всего, он доверил роль Хлестакова, которого в истории рус ского театра сыграл не один масштабный актер от Михаила Чехова до Максима Суханова, совсем молодому актеру Дмитрию Солодовнику. Никакой инфернальной силы не приписал этому вертопраху Соломин. Он нашел идеальный, почти кинематографический типаж для пустого вертопраха, легкомысленной модельной штучки. Чем-то этот юный красавчик похож на модельера Сергея Зверева. Кокетливый и вполне себе на уме, он вовсе не заблуждается относительно ситуации, в которую попал, и использует ее на все сто: там денег сгребет, там женские торсы потискает, но и вовремя убраться успевает. Для Соломина, как и для Гоголя, заметим, — главный ужас гнездится не в нем, а в том диком племени чиновников, которые неожиданно попали в настоящую „западню“ — не сориентировались, решили, что такие теперь нравы в столице, что посылают к ним для проверок кого ни попадя — инкогнито-вертопрахов [В Хлестакове у Гоголя присутствует расчет, но этот расчет нельзя связать со злым умыслом. Все само течет ему в руки, он поймал вдохновение, схватил удачу за хвост].

Собственно, самая энергичная история, рассказанная в этом „Ревизоре“, занимает последние 25 минут — ровно то время, чтобы сыграть последний акт комедии. Огромный шикарный бал, затеянный по случаю „воцарения“ Городничего в петербургских пределах, танцующие пары, Анна Андреевна (Людмила Полякова) в царственных одеяниях а ля рюс (она уж точно себя как минимум рус ской царицею вообразила), полные раболепных целований чиновничьи подхалимажи — все это представляет разительный контраст к тому, что случится в следующую секунду. Ужас, с которым Городничий — Александр Потапов — узнает весть о том, что Хлестаков — никто, играется им почти как высокая трагедия. Точно во сне идет он по кругу, все вперед и вперед, в пространстве пошатнувшегося мифа, и, выпятив глаза, буквально вопиет. Секунду спустя этот внезапно завертевшийся мир замрет, и страшный в своем потрясении Городничий прохрипит в зал свою идиотскую, но такую трагическую для Рос сии исповедь: „Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду! Трех губернаторов обманул!.. Ну что было в этом вертопрахе похожего на ревизора? Ничего не было!“. Зал едва ли не ревет от восторга, а игра Потапова в этот момент достигает того блистательного парадокса, на котором держатся все великие актерские достижения, — он страшен и смешон в одно и то же время: раболепие достигает самых гомерических вершин, а никто может в один миг стать всем. Его страдание так велико, что над ним не смеяться — плакать хочется, как и над всеми нами [У Гоголя в финале, действительно, есть запрос на переход его комедии в регистр высокой трагедии, о чем нам говорит «немая сцена». Ведь над всеми героями, как и над зрителями, нависает фигура грозного судьи, который и проведет главную ревизию, когда жизнь подойдет к концу. По сравнению с этим нависшим над всеми роком, все мелкие дрязги героев уходят на задний план. Смешное и страшное соединяются].