Чарльз Диккенс

«Человек, который изобрел Рождество» — так называется недавний фильм о Диккенсе. Это не слишком большое преувеличение: современная рождественская культура действительно во многом восходит к Диккенсу.

Разберемся, что именно он изобрел 👇

🇬🇧 До середины 19 века Рождество в Британии было далеко не самым популярным праздником. Старые традиции забывались, в литературе рождественские темы тоже встречались нечасто.

Вот кто писал о Рождестве до Диккенса

📝 В 1823 году было опубликовано стихотворение американского поэта Клемента Кларка Мура «Визит святого Николая», больше известное как «Ночь перед рождеством» (или по первой строчке - "Twas the Night Before Christmas“). Оно и сделало популярным сюжет о Санта-Клаусе, который приносит детям подарки: отсюда северные олени, смех Санты, сани в дымоходе и прочие детали рождественской картинки.

📕 В 1836 году вышла «Книга Рождества» (1836) Томаса Киббла Херви с иллюстрациями Роберта Сеймура. Как мы помним, в это же время Сеймур работал с Диккенсом над первыми главами «Посмертных записок Пиквикского клуба». В книге Херви описаны старые английские рождественские обычаи — от индейки и сливового пудинга до пения рождественских гимнов на улице.

🌟 Диккенс не мог пропустить эту книгу: ему близок ее основной посыл. Праздник сближал людей, создавал атмосферу тепла и уюта, но традиция была на грани вымирания. Если Херви и Сеймур сосредоточились на ностальгических интонациях, деятельный Диккенс был готов в одиночку взяться за воскрешение потерянного.

🎄 Время для изобретения Рождества нашлось в начале 1840-х. Диккенс переживает внутренний перелом: он ищет новые формы, чувствует груз ответственности перед массой читателей, после поездки в Америку его отношение к современной цивилизации стало еще более критическим.

📇 C 1843 года Диккенс начал каждый декабрь печатать «рождественские повести». Их объединяет периодичность — это тексты, которые предлагалось читать в Рождество в кругу семьи. Не все они напрямую описывают рождественские праздники, но есть общие мотивы, из которых можно понять, какой смысл Диккенс придавал Рождеству.

❓ Почему именно Рождество?

✝️ Церковный праздник — не самый очевидный выбор для Диккенса. Хотя нет сомнений, что он считал себя христианином, писатель никогда публично не уточнял свои религиозные взгляды. Он явно не испытывал доверия ни к католической, ни к англиканской церкви, и, возможно, вообще к организованной религии. Скорее всего, ему были близка моральная сторона христианства, но не мистическая.

📖 Конкретных отсылок к евангельскому сюжету в его рождественских текстах почти нет. Можно предположить, что Диккенсу близка идея праздника, построенного вокруг образов младенца, бедной и гонимой семьи, бескорыстных даров. Но больше всего он опирался все-таки на картину традиционного семейного праздника. В лучшие времена в Рождество англичане рассказывали друг другу истории и пели хором — вот к этому уютному единению Диккенс и хотел вернуть своих читателей.

✍️ По следам Диккенса и другие писатели стали публиковать рождественские истории, или святочные рассказы — особенно популярен жанр оказался в России, где такие рассказы писали Достоевский и Лесков.

Первая же рождественская повесть Диккенса «Рождественская песнь в прозе» стала самым успешным образцом жанра.

Как воплощается дух Рождества в повести 👇

🎄 «Рождественская песнь в прозе» (1843) необычна уже названием. Полностью оно выглядит так: “A Christmas Carol. In Prose. Being a Ghost Story of Christmas”, то есть «Рождественский гимн. В прозе. Или рождественский рассказ о привидениях». Определение противоречивое и ироничное — в рождественских гимнах, конечно, не должно быть привидений, да и рассказ с колядкой плохо сочетаются.

🤠 Ирония делает этот текст сложнее, чем большинство святочных рассказов. Чего стоит одно начало повести, в котором мы узнаем о смерти некоего Марли: «Итак, старик Марли был мертв, как гвоздь в притолоке. Учтите: я вовсе не утверждаю, будто на собственном опыте убедился, что гвоздь, вбитый в притолоку, как-то особенно мертв, более мертв, чем все другие гвозди. Нет, я лично скорее отдал бы предпочтение гвоздю, вбитому в крышку гроба, как наиболее мертвому предмету изо всех скобяных изделий».

➡️ Вскоре все проясняется: Марли был партнером старого скряги Скруджа, а теперь явился к нему привидением. Деловитый тон повествователя готовит нас к точке зрения Скруджа. Духу Марли придется потрудиться, чтобы напугать абсолютного прагматика. На все вызовы жизни и смерти у Скруджа один ответ: “Bah! Humbug!” (его уникальный способ сказать «вздор, чепуха»). Но пародия на готический рассказ — только начало.

✨ Скруджу являются «святочные духи» прошлого, настоящего и будущего. Они не привидения и тем более не элементы нормальной христианской традиции. Их задача — разбудить совесть в самом черством существе на свете. Но давайте вспомним, как это делается.

💫 По сказочной схеме герой проходит три стадии. Мы могли бы ожидать, что дух прошлого Рождества покажет Скруджу его ошибки или преступления, но нас ждет более интересный сюрприз. Мы видим юного Скруджа, который оказывается практически двойником маленького Дэвида Копперфилда.

👥 Обычно у Диккенса персонажи вроде Скруджа — антагонисты. Мы ничего не знаем об их прошлом и тем более о детстве. Слезы Скруджа, к которому вернулась память, — важное дополнение к другим сюжетам Диккенса. В юности Скрудж не выдержал столкновения с жестокой реальностью, предал самого себя, закрылся и отказался от человеческой близости — не из злодейства, а из отчаяния.

⭐️ Рождество в настоящем времени воплощено в картинах языческого празднества. «Дух нынешних святок» — босой великан в зеленой мантии и венце из остролиста — древнее божество, а не Санта Клаус. Сцена, которую он показывает Скруджу — приготовление вселенского пира. Лавки бакалейщиков, аппетитные запахи, толпы людей в радостной суете. О христианском празднике напоминает звук колокола, собирающий всех вместе, и иронические намеки: пробегающим девушкам подмигивают «румяные, смуглолицые толстопузые испанские луковицы, гладкие и блестящие, словно лоснящиеся от жира щеки испанских монахов».

🙇 Реальная жизнь будит в Скрудже способность к состраданию: достаточно одной сцены праздника в бедной семье с больным ребенком, чтобы скряга отказался от своего утилитаризма.

⚫️ Последнее откровение — смерть. Молчаливый призрак в черном саване заставляет Скруджа увидеть свой собственный труп и свою могилу. Пугает не смерть, а одиночество и бессмысленность: Скрудж узнает, что о нем никто не пожалеет. Праздник в семье Боба Крэтчита тоже окрашен черным, но есть утешение в общем переживании горя и в памяти.

🙌 Рождественское чудо у Диккенса не спасает от времени, болезни и смерти. Ни слова нет и о надежде на вечную жизнь. Вместо этого Рождество становится моментом, когда появляется шанс восстановить разорванные связи. Для Скруджа это в первую очередь связь с самим собой: нужно фантастическое вторжение, чтобы просто возродить в нем человека. В романе «Домби и сын» старший Домби проходит почти такое же преображение — но для него это возможно только за счет трагедии.

«Рождественская песнь» была только началом долгосрочного проекта. За ней последовали «Колокола» (1844), «Сверчок за очагом» (1845), «Битва жизни» (1846), «Одержимый, или Сделка с призраком» (1848). Диккенс будет возвращаться к рождественской теме в коротких рассказах, эссе и в отдельных эпизодах романов. Давайте поговорим о них подробнее.

👤 Диккенс подустал от рождественской темы: одну только «Рождественскую песнь» он читал публике 127 раз. Но все рождественские повести тесно связаны с его творческим развитием. Он возвращается постоянно к теме чудесной метаморфозы, к перевоспитанию циничных эгоистов и образам счастливых семей. На уровне отдельных мотивов и приемов в повестях много перекличек с более поздними романами.

🔔 «Колокола» написаны в Италии под впечатлением от колокольного звона в Генуе. Из звуковых переливов и всеохватного звука у Диккенса рождается волшебная история с участием гоблинов. Одному из героев видится, как из колоколов сыплются крошечные существа разнообразного обличья и характера: в Рождество можно увидеть и услышать мир во всей полноте.

📕 Сам Диккенс считал лучшей повесть «Сверчок за очагом». За три главы или «песенки» в ней развивается сюжет с любовной интригой, обманами и недоразумениями, внезапными совпадениями и разоблачениями. Очередной скряга, мистер Теклтон, напрямую вовлечен в интригу, в отличие от Скруджа. Он пытается жениться на молодой героине, но является ее давно пропавший жених, а сердце Теклтона растапливает праздничное тепло. Диккенс отказался в этой повести от готических обертонов, и текст получился теплый и домашний по интонации. В роли «рождественского духа» — сверчок, наследник домашних богов, покровитель семейного очага.

📘 В сюжете «Битвы жизни» совсем нет фантастического или сказочного. Это скорее маленький роман о деревенской жизни и превратностях любви. Деревня, в которой живут герои, стоит на месте древнего сражения — это объясняет название. Повествование начинается со страшной картины этой битвы: поле, усеянное телами, кровь на крыльях бабочки, красная вода в реке. (Это уже ранний набросок «Повести о двух городах»). Преображается к финалу не только судьба персонажей, но и образ мира в целом: место счастливой развязки — гостеприимный дом с садом.

📙 В «Одержимом» Диккенс возвращается к готике. История Скруджа повторяется в более романтической форме. Герой, учитель химии Редлоу, заключает сделку со зловещим призраком: продает он не душу, а воспоминания. Он всего лишь хочет избавиться от памяти о страдании и боли, но после сделки начинает испытывать необъяснимое раздражение и гнев. История все-таки рождественская, поэтому Редлоу дается шанс все исправить — вернуть память и вместе с ней способность к радости и общению.

🎄 Зона действия чуда у Диккенса сильно ограничена. Это подчеркивают и сниженные, заземленные образы духов и призраков. Нельзя отменить прошлое или воскресить мертвых, а из всего утраченного вернуть можно только память и любовь.

Первая рождественская открытка, 1843 г. Художник Джон К. Хорсли, идея Генри Коула, в это время руководившего реформой почтовой службы

О том, как и почему «веселый король» Карл II превращается в диккенсовского злодея