Литература ужасов: от готики до хоррора

Ранние готические романы вызвали волну подражаний и продолжений. К началу 19 века читатели уже усвоили формулу жанра: Джейн Остин написала «Нортенгерское аббатство», пародию на романы Рэдклиф, в 1803 году. Новый расцвет готике обеспечили романтики. Давайте обсудим один из самых ярких примеров романтической готики.

📗 В 1820 году опубликован роман Чарльза Роберта Метьюрина (1782–1824) «Мельмот Скиталец». Метьюрин, протестантский священник из Ирландии, популярный проповедник, сам был персонажем загадочным и эксцентричным. «Мельмот Скиталец» основан на вариантах двух сюжетов — о продаже души и о Вечном Жиде. Заглавный герой заключил договор с дьяволом, чтобы получить лишние 150 лет жизни, и блуждает по земле, наводя ужас на всех вокруг. Чтобы понять, в чем тайна героя, читателю нужно пробраться через серию историй, вложенных одна в другую.

👤 В начале романа студент Джон Мельмот приезжает к умирающему дяде и находит загадочный старинный портрет — это его предок, который, как с ужасом рассказывает дядя, еще жив. Дальше собирается досье на Скитальца из фрагментов рукописей и рассказов. Напрямую Мельмот появляется только в конце, когда ему снится кошмар о преисподней.

❓ Что ужасного в Мельмоте?

👁 Пугают всего два его свойства — жуткие «колдовские» глаза со «сверхъестественным» блеском и нечеловеческий смех. В начале первой рукописи он появляется рядом с трупами двух влюбленных, убитых ударом молнии. Странный прохожий спокойно наблюдает страшную сцену, «а потом вдруг разразился смехом, столь громким, неистовым и раскатистым, что крестьяне, которых смех этот ужасал не меньше, чем завывания бури, поспешили поскорее убраться…» С тем же «ужасающим спокойствием» и насмешкой он слушает священника, разоблачившего его демоническую природу.

😈 Скиталец — предельное воплощение байронического героя, отчужденность которого пугает и влечет. Его проклинают, в него влюбляются, за ним следят. Фантастический элемент нужен, чтобы дать сюжетное основание нечеловеческому спокойствию Мельмота: он не боится смерти и поэтому равнодушен к человеческой жизни. Он чуть было не поддается любви, но сам себя презирает за это и отталкивает влюбленную девушку.

📕 «Мельмот Скиталец» недолго был в моде у читателей, но зато стал культовым романом для писателей, в том числе русских. Давайте перечислим несколько отсылок на «Мельмота Скитальца»:

➖ Бальзак написал рассказ-продолжение «Прощенный Мельмот»,
➖ начало «Евгения Онегина» пародирует завязку романа Метьюрина,
➖ лермонтовский «Герой нашего времени» напоминает о «Мельмоте» и сложной композицией, и антигероем,
➖ в английском тексте набоковской «Лолиты» Гумберт назвал «Мельмотом» свою машину,
➖ в «Мельмоте» Сары Перри (2018) женская ипостась Скитальца стала героиней пражской легенды о «Мельмотке».

1816 год назвали «годом без лета». Из-за извержения вулкана в Индонезии во всей Европе весь год было невероятно холодно, все лето шел снег, а небо из-за пепла приобрело странные желтые оттенки. Почему мы об этом вспоминаем?

🏠 В Женеве на вилле Диодати из-за холодов оказалась взаперти необычная компания — поэты Джордж Гордон Байрон и Перси Биши Шелли, 18-летняя Мэри Вулстонкрафт Годвин и их с Шелли маленький сын, сводная сестра Мэри и любовница Байрона Клэр Клермонт, врач и друг Байрона Джон Полидори. Байрон предложил занять время сочинением страшных историй. Сама эта ситуация похожа на готическую мыльную оперу, и ей посвящено немало книг и фильмов. А литература получила два образца романтической готики — новеллу Полидори «Вампир» (1819) и роман Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей» (1816).

📗«Франкенштейн» — самый оригинальный текст романтической готики, задавший ряд совершенно новых тем. Как и у Метьюрина, в романе Шелли несколько рассказчиков. Историю обрамляют письма капитана Уолтона, отправившегося в арктическую экспедицию. Он и обнаружил во льдах главных героев — ученого и его чудовищное творение: основной текст состоит из рассказов обоих.

👤 Молодой амбициозный ученый, Виктор Франкенштейн, охваченный горем после смерти матери, ищет разгадку жизни и смерти. Ему удается создать из мертвых тел человекообразное существо и оживить его. Результат ужасает создателя. Франкенштейн пытался подобрать красивые части, но целое оказалось ужасным — огромное, непропорциональное создание с желтой кожей и водянистыми глазами.

🗣 Эмоциональная речь Франкенштейна типична для готического романа по стилю. Но герой — не жертва проклятия или тайных сил. Главная проблема в романе — ответственность, причем Виктор должен отвечать за свой эксперимент и перед людьми, и перед несчастным монстром.

✍️ Самая удивительная часть романа — рассказ самого создания Франкенштейна. Шелли дала голос чудовищу, которое не только разумно, но и красноречиво. Существо упрекает Виктора в том, что его игра в бога оказалась ущербна: «Я должен был бы быть твоим Адамом, а стал падшим ангелом, которого ты безвинно отлучил от всякой радости». В рассказе о своих злоключениях «Адам» предстает романтическим героем, одиноким изгнанником. «Прометей» в названии тоже намекает на вину Виктора. Титан, укравший огонь у богов, — популярный персонаж у романтиков, но интерпретация Шелли не героическая. Огонь, вспышки света, электричество в романе ассоциируются со знанием и открытиями — и с опасностью и виной.

🧠 Сомнение в абсолютной ценности знания, разум как источник зла — новая тема для готики. Шелли переворачивает исходную картину мира готического романа, в которой зло связано с непонятным, неосознанным, темным. Во «Франкенштейне» ужас — результат прогресса. Нет и абсолютного зла: повествование построено так, что мы можем сопереживать всем участникам сюжета.

🙇 С романа Шелли начинается и галерея «безумных ученых» в хорроре и научной фантастике, и множество неуклюжих монстров, которых стали называть «франкенштейнами» — но в большинстве этих версий концепция романа сильно упрощена.

В спектакле Дэнни Бойла Франкенштейна и его создание играли по очереди Бенедикт Камбербэтч и Джонни Ли Миллер

Для многих современных читателей литературная готика начинается с рассказов Эдгара Аллана По (1809–1849). Хотя легендарный американский романтик не изобрел жанр страшных историй, он довел до совершенства эстетическую идею готики. Давайте узнаем, в чем своеобразие произведений писателя.

📘📕 В 1840 году вышел двухтомник По под названием «Гротески и арабески». Оба слова отсылают к сложным орнаментам, в которых фантазия зрителя угадывает необыкновенные образы и сюжеты.

📌 Арабеск в литературе для Эдгара По — это таинственная история, провоцирующая читательское воображение.

📌 Гротеск — пародийное преувеличение, когда страшное становится смешным.

📝 Гротески — это такие рассказы, как «Трагическое положение. Коса времени» или «Дьявол на колокольне». Смерть и демонические силы в них вписаны в бытовой мир, и рассказывается о них насмешливым тоном.

🖋 Арабески, наоборот, предельно серьезны. Это психологические новеллы, в которых все внимание приковано к нарастающему ужасу персонажей.

♠️ Ужасное у Эдгара По — это прежде всего сама смерть. Основные мотивы — либо предчувствие смерти и ее знаки — распад, физическое разложение, сумеречные состояния, уныние, либо вторжение мертвых в человеческую жизнь.

📖 Стилистика «арабеска» ярче всего воплощена в «Маске красной смерти». По сюжету, некая страна охвачена смертельной эпидемией, а ее правитель Просперо запирается в своем замке и назло несчастьям устраивает маскарад. Замок Просперо выглядит как причудливый орнамент — на каждом шагу новый поворот, во всех комнатах окна из цветного стекла, предметы искажаются в странном свете — «все это казалось порождением какого-то безумного, горячечного бреда». Сама смерть является на маскарад в конце, но гораздо раньше создается ощущение призрачности и обреченности еще живых персонажей.

⭐️ Шедевр этого цикла — «Падение дома Ашеров». Из готических клише Эдгар Аллан По строит необыкновенную историю, в которой практически все компоненты остаются открытыми для интерпретации. Рассказчик приезжает к своему другу юности Родерику Ашеру, получив от него тревожное письмо. Дом Ашеров — еще одно типично готическое пространство. Сумрачным и унылым он кажется с самого начала — и можно заподозрить, что дело в настроении самого рассказчика. Перечитаем это описание:

«Открывшееся мне зрелище — и самый дом, и усадьба, и однообразные окрестности — ничем не радовало глаз: угрюмые стены... безучастно и холодно глядящие окна...кое-где разросшийся камыш... белые мертвые стволы иссохших дерев... от всего этого становилось невыразимо тяжко на душе, чувство это я могу сравнить лишь с тем, что испытывает, очнувшись от своих грез, курильщик опиума: с горечью возвращения к постылым будням, когда вновь спадает пелена, обнажая неприкрашенное уродство».

🏚 Рассказчика раздражает не фантастичность, а, наоборот, реальность пейзажа, в котором все напоминает о реальности смерти. Тем же ожиданием смерти пронизана жизнь в доме Ашеров. Родерик и его сестра, по готической традиции, раздавлены родовым проклятием и замкнуты в своем мрачном особняке. (Родерик объясняет наследственной болезнью свою сверхчувствительность и апатию сестры). Мистический эффект усиливают и вставные тексты — но зловещими их тоже делает сознание персонажей.

✍️ Минимализм позволяет Эдгару По добиваться максимального напряжения. В нескольких фразах ему удается намеками воссоздавать сюжеты, которые другие авторы разворачивают в романах.

Обложка издания рассказов По с иллюстрациями Артура Рэкхема (1935)

Романтическая готика создает свою антропологию: страх и дискомфорт прямо связаны с вопросами о том, что такое человек, где граница между человеческим и нечеловеческим. В романтических ужасах наряду с демонами, монстрами и знаками смерти часто появляются персонажи-двойники. Что страшного в раздвоении или удвоении человека?

👥 Мотив двойников пришел из немецкой традиции. Доппельгангер, двойник — персонаж суеверий: привидение, тень или реальный, но необъяснимый «близнец» незнакомого человека. Встретить своего двойника — дурной знак. В литературе двойничество, схожесть персонажей — распространенный и многозначный мотив, но буквальная встреча с двойником более характерна именно для готических сюжетов.

📕 Зловещие двойники в литературе стали популярны благодаря Э. Т. А. Гофману. В его романе «Эликсиры сатаны» (1815) сюжет сначала развивается как подражание «Монаху» Льюиса. Молодой монах Медард поддается искушению, выпивает дьявольский эликсир и встает на путь соблазна и преступлений. Но история принимает более странный оборот, когда у героя появляется двойник, некий граф Викторин (выяснится, что они сводные братья).

🗣 Повествование ведется от лица Медарда, чье сознание на пороге распада: двойник — способ показать, что герой не уверен в собственном «я». Когда его принимают за двойника, герой начинает раздваиваться изнутри: «Непостижимым образом я и сам теперь поверил, будто я действительно Викторин, и я почувствовал, как горячо заструилась у меня по жилам кровь и как ярко запылали мои щеки… мною овладело неудержимое желание подхватить роль графа, навязанную мне судьбой…» Гофман показал, что доппельгангер пугает, потому что вызывает сомнения в целостности личности. Сюжет с двойниками также дает возможность разветвлять событийные линии.

📘 Обратная сторона мотива появилась почти одновременно: «Удивительная история Петера Шлемиля» Адельберта Шамиссо (1813) положила начало историям о разделение человека и его тени. Герой повести продает свою тень: это ведет к чувству вины и к неприязни других людей. В этой версии ужасно не удвоение, а искусственное разделение человека.

📗 Мастер русской готики Антоний Погорельский вокруг сюжета с двойником построил свой цикл «Двойник, или Мои вечера в Малороссии» (1828). В этом тексте и появилось впервые русское слово «двойник». У Погорельского является двойник самого рассказчика-писателя — и начинает рассказывать необычные истории. Рассказчик сначала пугается, а затем приспосабливается и ведет беседы с собственной копией — но читатель должен помнить, что все рассказы цикла принадлежат существу из страшных легенд.

📙 Наиболее прямо страх перед двойником воплощен в повести Эдгара По «Вильям Вильсон» (1839). В отличие от коротких рассказов По, в ней рассказчик начинает достаточно подробно излагать свою биографию: еще в школе он встретил другого мальчика с таким же именем, похожего на Вильяма-рассказчика, как на близнеца. Вильям-двойник вырастает злодеем и мошенником, и сходство портит рассказчику всю жизнь. Он убивает двойника, но видит в зеркале себя, истекающего кровью. По, как обычно, вычленил в мотиве главное: его истории с двойниками — о страхе человека перед самим собой.

О жанровых схемах в «Белокуром Экберте» и о «страшном уединении»