Густав Малер

🙇 Девятую симфонию Малер создавал во время того же большого кризиса, который начался у него после смерти дочери. Болезнь, проблемы в отношениях с Альмой, а также работа Малера (он был приглашен в качестве главного дирижера Metropolitan Opera) — везде были сложности. Сначала и Metropolitan, и нью-Йоркский филармонический оркестр вызвали симпатию своей жадностью до нового и открытостью, но потом стало очевидно, что никто особенно не готов воплощать его идеи с той же страстью и с той же самоотверженностью. Вспомним начало карьеры Малера, когда он не мог найти работу в Вене и был вынужден работать в небольших провинциальных городках. Это, конечно, закалило его в каком-то смысле: перед лицом трудностей человек может сдаться, может с ними бороться, неважно, есть ли смысл в этой борьбе, а может смириться и попытаться все-таки сделать что-то, что в его силах. И Малер выбирает последнее.

✍️ Во время очередного летнего отдыха в Альтшульдербахе, будучи в хорошем финансовом положении — зарабатывает он значительно больше, чем в Вене, он заканчивает Девятую симфонию. С черновиком он едет в Нью-Йорк и уже в Нью-Йорке переписывает ее набело. Подготовить исполнение этой симфонии он тоже не успел — несмотря на серьезную болезнь, он все-таки надеялся на лучшее. И в конце концов, он просто не имел такой большой славы как композитор, ограничиваясь достаточно узким, но тем не менее состоящим часто из выдающихся людей кругом поклонников. Бруно Вальтер, Томас Манн — это те люди, которые сумели разглядеть что-то в его музыке, что-то, что потом очарует всех во второй половине 20-го века.

🎼 Девятая симфония отчасти напоминает Четвертую. Отчасти потому, что в ней тоже четыре части, но по своей структуре она не имеет ничего общего с классическими симфониями. То есть эти четыре части поставлены в таком порядке, в котором до Малера никто, наверное, и не ставил.

➡️ Пожалуй, в пользу классичности симфонии говорит еще довольно большая сдержанность музыкального языка и инструментовки. То есть в ней нет необычных инструментов вроде молота или рельса — то есть металлического бруска. Все очень классично, и экспрессия здесь тоже благородно-сдержанная.

Давайте разберем и послушаем первую и вторую части Девятой симфонии.

1️⃣🎵 Первая часть симфонии — andante, вторая часть — scherzo, третья — rondo, четвертая — adagio. Все вывернуто наизнанку. Первая часть, andante, имеет весьма трудно определимую форму. Там есть черты разработки, хотя все-таки это не та разработка, которую можно встретить в сонате. Там есть черты песенности, то есть чередование как бы музыкальных строф, да и вообще — аккомпанемент оркестра очень напоминает партию левой руки в несложной lied.

⚡️ Там есть элементы драматического столкновения двух тем — но опять же трудно сказать, что это черты какой-то формы, жанра или стиля. Нет, это совершенно уникальная малеровская форма, и надо принять ее такой, какая она есть. То есть это классическая форма, которая была разъята, а потом причудливо соединена вместе. Эксперимент очень смелый, но у Малера было достаточно и вкуса, и мастерства для того, чтобы эта сборка получилась удачной.

🎶 Если попытаться объяснить, о чем эта музыка, то одного конкретного ответа дать не получится. Она одновременно и о неотвратимости смерти, и о красоте и богатстве жизни. Вместе с тем, это подается в достаточно отстраненном виде — будто бы Малер пишет не о себе, уже довольно тяжело больном и глубоко несчастном, а о ком-то другом, о событиях жизни человека, за которым наблюдает свысока, и как раз эта высота и придает высказыванию всеобщность.

🗣 Поэт Дмитрий Воденников говорил, что не нужно писать о себе, все мы примерно одинаково устроены, и как бы ни лезло «я» в творческий процесс, его нужно оттуда устранять, чтобы оно не перекрывало дорогу чему-то высшему. И несмотря на то, что у Малера все искусство эгоцентрично, — оно про него самого, про его восприятие мира, про его горести, про его философские взгляды, тем не менее он обладал искусством над этим подниматься. И как раз это отстранение и его мастерство — и талант, конечно, — и выводят все эти чувства за рамки личных переживаний.

→ Густав Малер. Симфония № 9. Часть 1.
Аудиопример на Яндекс.Диске.
⏱ Время прослушивания: 00:00–27:43.

2️⃣ Вторая часть — это scherzo. Здесь Малер использует свои любимые танцы. Центральная часть — это вальс. Стремительный, демонический, совершенно экспрессионистский по духу. А окружает его ländler — народный танец. Здесь можно вспомнить и Первую симфонию, и Четвертую с ее картинами народного веселья, но здесь веселья уже нет, темперамент уже другой. Лендлер грубоват и безрадостен. Это все прорастает сквозь картины народного веселья, лендлер едет по темпу, замирает, праздник прекращается и сходит на нет, потому что нет совершенно никакого настроения и сил праздновать.

→ Густав Малер. Симфония № 9. Часть 2.
Аудиопример на Яндекс.Диске.
⏱ Время прослушивания: 27:43–43:41.

Давайте послушаем третью часть Девятой симфонии и ее финал.

3️⃣🎵 Третья часть — рондо-бурлеск — это смысловой центр симфонии. И судя по нему, смысл у симфонии наимрачнейший. Музыка бежит по кругу. Нервно, смятенно. Инструменты чередуют друг друга, как бы выхватывая друг у друга лидерство. Если делить музыку на интровертную и экстравертную, то есть ту, которая относится к описанию внутреннего мира, и ту, которая изображает какие-то внешние вещи, то здесь, конечно, передана картина внешнего мира. Но она тоже совершенно безрадостная, и в этом есть какая-то энергия, но довольно злая.

🎶 Вспомним Пятую симфонию: в конце рондо там был путь не вполне устойчивый, но это гармония, и она как бы закреплялась через повторения — потому что рондо — это такая форма, где музыка повторяется. Или в Седьмой симфонии — тоже довольно позитивный финал. А здесь как раз рондо закрепляет идею бессмысленной суетности человеческой жизни. Это то же самое, что «Ночь, улица, фонарь, аптека», только с другим темпераментом. Но если уж мы говорим про литературу, то это «глава в крученыховском аде».

→ Густав Малер. Симфония № 9. Часть 3.
Аудиопример на Яндекс.Диске.
⏱ Время прослушивания: 43:41–55:51.

🎼 Финал — адажио. Он прозрачен, нежен и тоже, конечно, связан с темой природы, которая была и в Первой симфонии. Таким образом этот цикл как бы замыкается, оставляя за собой кольцо. Но здесь идет не восхищение этим сложно и богато устроенным миром, не гетеанские мечтания, а трезвое понимание того, что сам композитор скоро станет частью этой природы в другом смысле. Это даже не размышление о смерти, а полное ее принятие как части естественного хода вещей.

🔉 Последняя часть начинается с хорала, и музыкальная тема в нем наполнена скачками, что создает колоссальное напряжение. Композиторы эпохи романтизма гораздо менее аккуратно относились к интервалам, чем композиторы эпохи барокко. И те, кто это понимали, ругали, допустим, такую вещь, как Ave Maria Баха — Гуно, считая, что та мелодия, которую написал Гуно, совершенно не подходит стилю баховской музыке, потому что интервалы там использованы вот с таким волюнтаристским оттенком. Вот показалось Шарлю Гуно, что это будет эффектно, что это хорошо прозвучит — он это и вставил, совершенно не обращая внимания на логику и на стиль того, что он сделал аккомпанементом.

✍️ А Малер об этом прекрасно знал, и здесь как раз использует это совершенно сознательно. Хорал — это вещь, связанная с церковной музыкой, а церковная музыка — она всегда до той или иной степени устойчива. Она устойчива, как собор, и хорал наследует эти черты. Но здесь этот контраст дает чудовищное эмоциональное напряжение. А вторая тема, которая вырастает из его недр, — она как раз совершенно бесстрастна, аскетична. Здесь тоже взгляд из двух позиций: взгляд на умирание самого умирающего и взгляд на это стороны, на смерть как совершенно естественное завершение хода вещей. И здесь как бы умирает не только Малер, но и сама тема постепенно теряет энергию, которая ее движет, плавно-плавно истаивает и сходит на нет.

→ Густав Малер. Симфония № 9. Часть 4.
Аудиопример на Яндекс.Диске.
⏱ Время прослушивания: 55:51–01:22:08.

Теперь обсудим Десятую, неоконченную симфонию Малера.

✍️ Как и над всеми прошлыми симфониями, над Десятой он работал во время летнего отпуска, который проходил в том же самом Альтшульдербахе. Малер был вообще довольно консервативен в своих привычках. Он редко полностью заканчивал свои сочинения летом. Лето было временем напряженной творческой работы, которое требовало от него большой концентрации, больших душевных сил, а оркестровку и, может быть, усложнение оркестровой ткани он мог делать и параллельно с дирижерской работой.

💔 Материала могло быть и больше, но обострившееся болезнь сердца и совершенно открытая неверность Альмы Малер нанесли ему большой удар. Привыкший к распорядку и будучи человеком возвышенных представлений о любви, он переживал это все это очень сложно.

🎶 Более или менее была закончена только первая часть симфонии. Анданте адажио — первая из пяти частей. Их порядок, который нам сейчас известен, вряд ли можно считать окончательным — Малеру было свойственно переставлять части, объединять их. До того момента, как симфония была закончена и переписана набело, Малер никого не знакомил со своей работой — даже со времени Пятой симфонии он никому не объяснял смысловую программу. И поочередно финалом симфонии могли быть и вторая, и четвертая части — это два скерцо и пятая, которая имеет название Finale. Einleitung, что значит «Финал. Введение, или инициация», то есть конец как начало чего-то нового или начало конца.

🎵 От большей части симфонии нам остался только клавир с указанием инструментов, да и то записанный проще, чем это, скорее всего, подразумевалось. Когда создают клавир, то есть переложение для фортепиано, или для двух фортепиано уже существующей симфонии или оперы, ставят перед собой задачу адекватно отразить те мелодические и гармонические особенности произведения средствами фортепиано. Далеко не всегда это возможно сделать, обычно получается просто музыка, исполняемая на фортепиано, которая передает замысел симфонии, гармонию, мелодику, но не всю полноту звуковой палитры. А клавир Малера служил скорее ориентиром для него самого. И по большому счету только он знал, как должна быть дописана эта симфония.

К редакциям симфонии отношение было весьма неоднозначное, но для начала поговорим о музыке.

🎶 Что мы можем о ней сказать? Первое и явное — это самая диссонантная симфония Малера, с самыми смелыми невообразимыми гармониями, которые Шенберг считал подошедшими вплотную к новой музыке, к нововенской школе. А с другой стороны, в ней есть удивительная простота и ясность, которая свойственна жанру lied и в особенности шубертовским песням.

🎼 Долгое время существовала одна редакция, которую приписывали Эрнсту Кшенеку — австрийскому музыковеду, музыкальному критику, композитору. Сам Кшенек от авторства отказывался, и существовали только первая и третья части. То есть первая — это Adagio. Andante, а третья имела литературное название Purgatorio oder Inferno и должна была исполняться в темпе allegretto moderato, то есть живо, но умеренно живо. Малер любил сложные образные обозначения темпов и настроений, и это название намекает на то, что композитор имел в виду.

🔥 Название Purgatorio oder Inferno переводится как «Чистилище, или же ад». Это ад или рай, и вместе с настроением музыки, которая до нас все-таки дошла, это имеет прочные ассоциации с «Божественной комедией» Данте. Зачин серьезный. Какие грани «Божественной комедии» отражают другие части произведения — можно только догадываться, но, скорее всего, имелась в виду какая-то картина пути души или же просто взгляд наблюдателя сквозь все эти метафизические миры.

→ Густав Малер. Симфония № 10.
Аудиопример на Яндекс.Диске.
⏱ Время прослушивания: 1 час 18 минут.

❕ В видео есть синхронизированные с музыкой сохранившиеся черновики Малера. Можно увидеть, сколько было изначально, и сколько было дописано.

В отношении самого факта восстановления и дописывания за Малера его симфонии есть совершенно противоречивые взгляды.

❌ Некоторые музыкальные критики, и в первой половине 20-го века их было множество, считали, что трогать недописанную симфонию не стоит. Музыкальный критик Теодор Адорно вообще говорил, что ничего не стоит играть, и эта партитура для слушания внутренним слухом. Но все-таки и Бруно Вальтер, и великий дирижер Вильям Менгельберг были удовлетворены редакцией Кшенека. Конечно, они вносили в нее свои поправки, и так продолжалось, пока не пришел один смелый музыковед.

👤 Англичанин Дерек Кук взялся перевосстановить симфонию, считая редакцию Кшенека не то что неудачной, а и вовсе ему не принадлежащей, тем более, что Кшенек так яростно от нее открещивался. Дерек Кук считал, что редакция принадлежит Францу Шальку, дирижеру, который был человеком очень деятельным и весьма находчивым. Более того, он совершенно не брезговал переделкой симфоний, которые он считал неудачными. К примеру, его очень зло критиковали за то, что он как бы переписывал ранние симфонии Брукнера. Хотя нельзя сказать, что эти переписки были так уж неудачны.

🎶 И вот Дерек Кук в течение долгого времени занимается созданием реконструкции, сам при этом допуская оговорку, что это никакой не Малер, а просто оркестровка набросков. Но в итоге он и создал то, что сейчас малеровское общество считает достойной реконструкцией Десятой симфонии.

📝 В своей работе он использовал черновики Малера, к которым получил доступ одним из первых. И это изучение черновиков совпало с развивающимся в европейском и американском музыковедении направлением sketch studies — то есть изучение набросков, чтобы понять, как мыслил композитор. Как он мыслил в принципе — мы можем понять по самому произведению, по тому, что в итоге было им оставлено. Но иногда очень ценные сведения можно получить, изучая то, что было выброшено — это дает более широкое понимание того, как вообще работает композиторский ум. И реконструкцию Кука можно считать достаточно адекватной, вопрос в том, насколько бережно мы относимся к самому феномену авторства.

📜 Конечно, по наброскам Моцарта многое можно восстановить, по наброскам композиторов более ранней эпохи — тоже. Там очень сильны были формальные правила языка. Но когда речь идет об эпохе fin de siècle, здесь в дело вступает индивидуальность.

🎼 И не то чтобы язык Малера был совсем непредсказуемым, но мы действительно не знаем, как бы он написал симфонию. И конечно, принимать или не принимать эту реконструкцию — личное дело каждого: и слушателя, и исполнителя. Некоторые дирижеры, к примеру, Бернстайн, принципиально записывали только первую, наиболее законченную Малером часть. На этом мы заканчиваем разговор о симфониях Густава Малера.