Марсель Пруст и роман «В поисках утраченного времени»

Первая книга романа «В поисках утраченного времени» вышла, когда Прусту было уже за сорок. Чем он занимался до этого? Читателям казалось, что огромный текст возник ниоткуда. Это не совсем так: Пруст писал постоянно, но долго не мог выйти к крупной форме.

Давайте поговорим о первой книге Пруста «Утехи и дни» 👇

📇 С юности Пруст публиковал в литературных журналах эссе, рецензии, рассказы. В 1896 года вышла его первая книга — «Утехи и дни» (“Les Plaisirs et les jours”, пародия на название древнегреческой поэмы Гесиода «Труды и дни»). Русский перевод вышел в 1927 году, но неполный, без двух разделов.

➡️ Издание также включало рисунки художницы Мадлен Лемер и нотные партитуры композитора Рейнальдо Ана. И хотя Анатоль Франс написал к ней очень благосклонное предисловие, критикам книга показалась претенциозной, всерьез ее не приняли.

⚡️ «Утехи и дни» чуть не привели к фатальному концу. Писатель Жан Лоррен опубликовал язвительную разгромную рецензию, в которой пошутил, что после Анатоля Франса надо ждать предисловия от Альфонса Доде — это был намек на роман Пруста с младшим сыном Доде Люсьеном. Пруст вызвал Лоррена на дуэль: она состоялась, но, к счастью, никто не пострадал.

📖 Тексты в «Утехах и днях» сильно различаются по жанру и интонации. Здесь есть типичные для французской прозы конца века новеллы с эфемерными скучающими персонажами, есть «Фрагменты итальянской комедии» — короткие иронические зарисовки. «Мечты в духе иных времен» — импрессионистические стихотворения в прозе. Цикл из восьми стихотворений «Портреты художников и музыкантов» — попытка создать лирические портреты творцов, от Ватто до Шопена.

🎵 Самая забавная часть — «продолжение» «Бувара и Пекюше» Флобера: флоберовские персонажи у Пруста перенесены в 1890-е годы и обсуждают символистскую поэзию и музыку Дебюсси. Это первая из ряда прустовских стилизаций «пастишей», позже он напишет целую серию пастишей, имитирующих Стендаля, Бальзака, Метерлинка и других.

❗️ Пасти́ш — вторичное литературное произведение, являющее собой продолжение либо иную сюжетную версию первичного (авторского) с сохранением авторского стиля, персонажей, антуража, времени действия и т. д.

📌 В финале «Поисков» тоже есть пастиш — вымышленный фрагмент из «Дневника» Гонкуров. Молодой Пруст отлично умел воспроизводить чужие голоса — найти свой было для него труднее.

🌖 Прочитаем один маленький текст из «Утех и дней» — «Как при луне». Это набор стандартных для эпохи мотивов — лунный свет, меланхолия, разочарование. Обратите внимание, как сложно сочетаются несколько точек зрения: взгляд из окна, сон, воспоминание, мысленный «взгляд» в свою душу.

🗣 «Наступила ночь, и я вошел в свою комнату, боясь оставаться во мраке, не видя больше ни неба, ни полей, ни сияющего на солнце моря. Но, открыв дверь, я увидел, что комната словно озарена заходящим солнцем. Я видел из окна дом, поля, небо и море, или, вернее, мне казалось, что я «вновь вижу их во сне»; нежная луна скорее напоминала мне о них, чем показывала, проливая на их силуэт бледное сияние, которое не рассеивало мрака, сгустившегося, словно забвение над их контуром. И я несколько часов простоял у окна, глядя во двор на немое, смутное, чарующее и побледневшее воспоминание тех вещей, что днем доставляли мне радость или страдание своими криками, своими голосами, своим жужжанием. Боюсь я, любовь угасла на солнце забвения; но успокоенное, несколько бледное, такое близкое и тем не менее такое далекое и призрачное, точно в лунном свете, мое минувшее счастье смотрит на меня и безмолвствует. Молчание трогает меня, а отдаленности залеченного горя опьяняют меня грустью и поэзией. И я не в силах отвести глаз от этого лунного сияния в моей душе».

Давайте узнаем о еще одном литературном опыте Пруста — переводе двух книг Джона Рёскина.

✍️ С художественной прозой после «Утех и дней» у Пруста долго ничего не получалось. Он писал наброски романа под названием «Жан Сантей» — по имени главного героя. Черновиков набралось на три тома — их опубликовали в 1952 году, но они так и не сложились в единый текст. Гораздо лучше Прусту давалась литературная критика и эссеистика.

🖋 Его самые заметные публикации до «Поисков» — переводы двух книг Джона Рёскина — «Амьенская Библия» (1904) и «Сезам и лилии» (1906), которые Пруст сопроводил обширными комментариями и предисловиями-эссе.

👤 Рёскин (1819–1900) — крупнейший английский теоретик искусства и арт-критик, был одним из главных источников влияния для Пруста. Особенно внимательно он читал книги Рёскина, посвященные средневековой культуре и «расшифровке» готической архитектуры.

⛪️ К Рёскину восходит ключевой для Пруста образ готического собора как абсолютного произведения. «Амьенская Библия», подробное описание и толкование Амьенского собора, строится на убеждении Рёскина, что средневековое искусство ближе всего к идеалу. Для строителей готических сооружений их творчество было неотделимо ни от духовной жизни, ни от повседневной. Пруст не мог однозначно разделять религиозный пафос Рёскина, но тоже искал полного единства эстетического и духовного опыта.

📝 Пруст не был профессиональным переводчиком и даже не в совершенстве знал английский: смысл этих публикаций был для него в попытке установить виртуальный диалог со своим учителем. Предисловия к переводам он позже опубликовал как самостоятельные эссе: «Памяти убитых церквей» и «О чтении».

📖 «Памяти убитых церквей» начинается с «паломничества» по следам Рёскина во Франции. Речь не о том, чтобы использовать «Амьенскую Библию» в качестве путеводителя или справочника. Средневековое искусство — лучший пример того, как сильно наше восприятие реальности зависит от того, что мы прочитали, от авторитетного мнения или увлекательного описания. Готические соборы медленно разрушались в забвении, пока такие авторы, как Рёскин, не заставили европейцев заново увидеть в них красоту и смысл.

👁 Пруст делает из этой темы не искусствоведческий, а психологический сюжет. Он пытается смотреть на города, здания, произведения искусства глазами другого человека и полностью реконструировать его опыт: «Нет лучшего способа прийти к осмыслению того, что сам чувствуешь, чем попробовать мысленно испытать впечатление, пережитое великим писателем. В этом глубоком усилии мы проясняем для себя вместе с его мыслью и свою собственную».

📘 Второе эссе, «О чтении», предварявшее перевод «Сезама и лилий», не самого популярного текста Рёскина, — еще более личное. Оно открывается эпизодом, который будет отчасти воспроизведен в романе. Это воспоминание о чтении в детстве: мальчик на каникулах, окруженный деревенской идиллией, зачарованный книгой. Детское чтение идеально, потому что это самый чистый опыт — неважно, что читать, не нужно объяснять свой выбор или высказывать оценки.

✨ Пруст описывает чтение как идеальную дружбу, общение заведомо более свободное, чем то, что возможно в жизни.

🗣 «В чтении дружба внезапно обретает первоначальную чистоту, с книгами любезности ни к чему. Если мы проводим вечер с этими друзьями, значит, нам действительно этого хочется. С ними мы зачастую расстаемся неохотно. И когда расстаемся, нам не приходит в голову ни одна из тех мыслей, которые портят дружбу: что они о нас подумали? Не допустили ли мы бестактности? Понравились ли мы? И нет у нас страха быть забытыми ради кого-нибудь другого».

Амьенский собор, Франция

Перед тем, как Пруст начнет писать свое главное произведение, он работает над несколькими отрывками, которые позже объединит в сборник «Против Сент-Бёва».

Давайте узнаем, с кем был не согласен Пруст 👇

📗 В 1908–1909 году Пруст работал над сборником статей о литературе. Книга осталась незаконченной: издатели не проявили большого интереса, а Пруст понял, что пишет уже не статьи, а роман. Сборник должен был называться «Против Сент-Бёва» — под этим названием черновики напечатали в 1954 году, а русский перевод вышел в 1999-м.

👤 Шарль Огюстен де Сент-Бёв (1804–1869) — знаменитый французский критик, один из отцов биографического метода в критике. Этот метод объясняет художественные тексты через понимание личности и истории жизни писателя.

❌ «Метод Сент-Бёва» Пруст категорически отвергает, как и все модернисты. Пруст говорит, что авторское «я», с которым встречается читатель, нельзя считать отражением реального биографического автора, человека, о котором можно составить представление по мемуарам или даже личному общению. А Сент-Бёв считал, что достоверность его критики держится на том, что он был хорошо знаком со всеми великими писателями своей эпохи.

📖 В тексте говорит другое, «глубинное я», которое нельзя свести ни к фактам, ни к психологии, ни к социальным условиям. Пруст предвосхитил теорию литературы 20 века, для которой принципиально будет разграничение автора как функции текста и автора как человека.

👥 «Против Сент-Бёва» включает также статьи о Бодлере, Бальзаке, Жераре де Нервале — в каждой из них Пруст стремится показать, почему не работает метод Сент-Бёва. Суждения критика устарели и оказались поверхностны, как бы хорошо он ни знал детали жизни писателей.

✍️ Пруст возвращается к теме чтения как интимного события — здесь оно явно противопоставлено чтению академическому, «правильному», профессиональному. Читательское искусство не менее ценно, чем писательское. Читатель должен быть переводчиком, потому что «прекрасные книги написаны на некоем подобии иностранного языка», и каждый понимает свое. У каждой книги есть своя «мелодия», и читателю нужно что-то вроде музыкального слуха, чтобы ее уловить и «сыграть» внутри себя.

👀 Однако самое интересное в «Против Сент-Бёва» — даже не мысли Пруста о литературе и чтении — они есть и в других статьях. В черновиках книги начинают появляться вымышленные персонажи, вместо условной авторской фигуры возникает более конкретный, «живой» рассказчик, он раскрывает детали своей повседневной жизни, эмоции, детские воспоминания. Рассказчик ведет диалог с мамой, поклонницей Сент-Бёва, и его идеи становятся частью домашнего диалога.

📝 Один забавный набросок называется «Бальзак господина де Германта». Мы впервые встречаемся с одним из персонажей будущего романа, герцогом Германтским и его библиотекой — а она будет местом действия главной сцены всех «Поисков», финала «Обретенного времени».

🙄 Господин де Германт здесь воплощение наивного читателя. Он поклонник Бальзака, но для него «Бальзаком» считается все, что стоит у него на полках в одинаковом переплете, и он легко принимает за любимого писателя других, куда менее великих авторов. Пруст вовсе не разоблачает невежественного аристократа и не смеется над ним. Германт читает, как ребенок, а не как интеллектуал. Книги для него — не отвлеченный набор мыслей и приемов, а осязаемые предметы.

🗣 «Иной раз, — пишет Пруст, — я задумываюсь, а не похожа ли и сегодняшняя моя манера читать на манеру г-на де Германта в большей степени, чем на манеру современных критиков. Книга для меня — все еще живое целое, с которым я с первой строки завожу знакомство, которое я почтительно выслушиваю, с которым я заодно, пока мы вместе, не выбирая и не рассуждая».

📌 Заметим, что собеседником и другом становится книга, не автор. Даже имя на обложке не имеет значения для подлинного чтения. Библиотека Германта, в которой все книги едины, — прообраз идеальной всеобщей книги, к которой будет вести сюжет «Поисков».

Записная книжка Пруста с рукописью «Против Сент-Бева»

О Прусте и памяти в рассказе Шаламова